- поощрять администрацию пенитенциарных учреждений как можно более широко использовать процедуры предупреждения конфликтов, посредничества при конфликтах и другие альтернативные механизмы урегулирования споров
в целях предупреждения или разрешения конфликтных ситуаций».
Особое внимание уделено расследованию случаев смерти и пыток в местах заключения.
В соответствии с пересмотренными правилами необходимо проводить независимое расследование всех случаев смерти в заключении, а также других серьёзных ситуаций. В целях обеспечения прозрачности
и подотчётности расширен перечень регистрируемой информации о заключённых, а также перечень уведомлений, которые тюремная администрация должна предоставлять заключённым или независимым лицам в ситуациях, которые могут иметь серьёзные последствия.
В частности, пересмотренные правила предусматривают следующие моменты:
«- вся информация должна заноситься в систему работы с личными делами заключённых как в момент поступления заключённого, так и в течение всего периода заключения. Эта информация носит конфиденциальный характер и не подлежит разглашению;
- каждый заключённый или другие лица (семья или любое другое контактное лицо) должны иметь право немедленного уведомления о заключении, переводе в другое учреждение, любом серьёзном заболевании, получении телесного повреждения или смерти.
- следует обеспечить немедленное уведомление о любом факте смерти, исчезновения или получения тяжкого телесного повреждения в период заключения независимого от тюремной администрации компетентного органа, которому поручено проводить экстренное, беспристрастное и эффективное расследование обстоятельств и причин таких случаев;
- требовать проведения аналогичных процедур при совершении пыток или других видов жестокого обращения, которые могли быть совершены в заключении, независимо от получения официальной жалобы».
Ещё один важный аспект соблюдения прав заключённых, отражённый в Правилах Манделы, связан с доступом к юридической помощи.
Право на посещение адвоката и получение консультаций, которое
в первоначальных правилах было применимо только для подследственных заключённых в целях осуществления ими защиты, в пересмотренных правилах расширено и распространяется на всех заключённых.
Также обеспечено право получения заключёнными юридических консультаций в процессе дисциплинарного производства. Наконец, новые правила устанавливают положение о предоставлении информации о процедурах досмотра и допуска для посетителей.
В связи с этим, согласно Правилам Манделы тюремная администрация должна:
«- при принятии в тюрьму незамедлительно предоставлять каждому заключённому письменную информацию по вопросам доступа к юридическим консультациям, включая схемы оказания юридической помощи.
- заключённым должны предоставляться надлежащие возможности, время и условия для свиданий и получения консультаций адвоката по своему собственному выбору или с лицом, предоставляющим юридическую помощь, без каких-либо задержек, вмешательства или цензуры и в условиях полной конфиденциальности по любому юридическому вопросу; - предоставить заключённым право защищать себя лично или через посредство правовой защиты, если этого требуют интересы правосудия, в особенности в случаях, связанных с серьёзными дисциплинарными обвинениями;
- воздерживаться от применения процедур досмотра и допуска посетителей, которые могут быть унизительными или носить менее защитный характер, чем аналогичные процедуры в отношении обыска камер или заключённых».
Отдельный блок изменений связан с жалобами и независимыми инспекциями.
Новые правила закрепляют право заключённых и их адвокатов на беспрепятственную подачу просьб или жалоб по вопросам обращения с ними; рассмотрение и ответы по ним должны даваться тюремной администрацией без промедления. Важным достижением в области проведения мониторинга и инспекций является создание двойной системы регулярных внутренних и внешних инспекций тюремных учреждений и пенитенциарных служб. В частности, новые правила устанавливают следующие положения:
«- предоставить право членам семьи заключённого или любому другому лицу, знакомому с обстоятельствами дела, направлять жалобы в тех случаях, когда ни у заключённого, ни у его адвоката нет возможности осуществить такие права;
- должны быть предусмотрены гарантии для обеспечения возможности подачи заявления или жалобы безопасным и конфиденциальным путём, если податель заявления или жалобы просит об этом, без какого-либо риска мести, запугивания или иного негативного воздействия;
- создать двойную систему проведения регулярных инспекций, которая состоит из внутренних или административных инспекций, проводимых центральными органами тюремного управления, и внешних проверок, проводимых независимым от тюремной администрации органом;
- предоставить инспекторам права, необходимые для эффективного выполнения ими своих обязанностей включая доступ ко всей информации пенитенциарного учреждения, проведения незапланированных инспекций по своей собственной инициативе и конфиденциальных бесед с заключёнными и тюремным персоналом».
И, наконец, новые правила представляют детализированное руководство
по адаптированному к местным условиям обучению персонала при приёме на работу, а также в период прохождения службы в целях предоставления тюремному персоналу возможностей и средств для профессионального выполнения сложных обязанностей, возложенных на них. Тюремный персонал получит возможность воспользоваться полученными целевыми знаниями. Вводный курс обучения должен включать теоретическое и практическое тестирование при приёме в пенитенциарную службу и охватывать по крайней мере следующие темы:
«- соответствующее национальное законодательство, нормативно-правовые акты и политику, а также применяемые международные и региональные документы, положениями которых должен руководствоваться тюремный персонал в своей работе и контактах с заключёнными;
- права и обязанности тюремного персонала при осуществлении им своих функций, включая уважение человеческого достоинства всех заключённых, и запрещённые виды поведения, в частности пытки и другие жестокие виды обращения;
- охрану и безопасность, включая концепцию динамической безопасности, применение силы и средств усмирения с должным учётом предупредительных методов и методов разрядки ситуации.
- оказание первой помощи, психосоциальные потребности заключённых, социальную помощь и содействие».
Столь подробное изложение основных положений Европейских пенитенциарных правил и Правил Манделы представляется нам необходимым, поскольку, если Казахстан собирается развивать своё уголовно-исполнительное законодательство в соответствии с современными международными стандартами, вышеприведённые принципы и положения этих основополагающих документов в области уголовно-исполнительной политики должны найти своё отражение в обновлённом Уголовно-исполнительном кодексе РК.
3. КОММЕНТАРИИ К РЯДУ ПОЛОЖЕНИЙ ДЕЙСТВУЮЩЕГО УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОДЕКСА РК В СРАВНЕНИИ С СОВРЕМЕННОЙ КОНЦЕПЦИЕЙ УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ И МЕЖДУНАРОДНЫМИ СТАНДАРТАМИ ОБРАЩЕНИЯ С ОСУЖДЁННЫМИ
3.1. Концепция уголовно-исполнительного законодательства
Исходя из приведенных в предыдущем разделе концептуальных представлений о современной уголовно-исполнительной политике, важно оценивать саму концепцию уголовно-исполнительного законодательства РК, которая в настоящее время в Республике Казахстан исходит из оценки исправления, основанного на формальных показателях правопослушного поведения.
Как уже отмечалось выше, современная концепция уголовно-исполнительной политики основана на ряде основополагающих принципов, которые должны быть отражены в уголовно-исполнительном законодательстве и определять правоприменительную практику.
В основе этих принципов - соблюдение общепризнанных прав человека, защита от дискриминации.
В Европейских правилах принципы, определяющие задачи, смысл исполнения уголовного наказания, изложены в пункте 3: «Цели исправительного воздействия на осуждённых состоят в том, чтобы сохранить их здоровье и достоинство и, в той степени, в какой это позволяет срок заключения, способствовать формированию у них чувства ответственности и навыков, которые будут содействовать их реинтеграции в общество, помогут им следовать требованиям законности и удовлетворять свои жизненные потребности собственными силами после освобождения».
Это и есть концепция «сохранения», которая пришла на смену концепции «воспитания и исправления».
К сожалению, в действующем уголовно-исполнительном законодательстве концепция «сохранения» вообще не нашла своего отражения, а продолжает реализовываться концепция «воспитания и исправления» (ст.ст.4, 7 УИК РК).
Реализуемые в УИК РК устаревшие и социально - ущербные методы коллективного воспитания и исправления «трудом» не могут быть признаны эффективными.
Используемое с советских времен понятие «общественно-полезный труд» может быть применимо лишь к общественным работам, но не к оплачиваемому труду осуждённых к лишению свободы.
Оценка поведения осуждённого сообразно его поведению при отбывании наказания, при применении условно-досрочного освобождения должна быть заменена на оценку возможности его социальной адаптации в обществе. А «воспитание» осуждённого должно быть изменено на социально-психологическую работу с осуждёнными на основе индивидуального подхода.
Кроме того, с точки зрения международных стандартов некоторые положения действующего уголовно-исполнительного законодательства Республики Казахстан являются спорными или неурегулированными. Это относится и к поддержанию дисциплины, поощрениям и взысканиям, к задачам медико-санитарной службы и особому положению врача, регламентации санитарного состояния помещений содержания под стражей, перевозке (этапированию) заключенных, условиям содержания и мерам воздействия и т.д.
В связи с этим рекомендуется концептуально пересмотреть цели и средства исправительного воздействия на осуждённых, реализовать в обновлённом УИК РК новые принципы обеспечения и оценки правопослушного поведения осуждённых, заменив последнюю на оценку возможности их социальной адаптации в обществе.
Далее комментарии к действующему УИК РК с точки зрения возможных изменений и дополнений представлены как концептуально, так и в отношении отдельных положений и норм.
В главе 1 УИК РК изложены основные положения.
В статье 3 даётся разъяснение некоторых понятий, содержащихся в кодексе.
И здесь возникает ряд вопросов и критических замечаний как в целом к данной статье, так и к ее отдельным положениям, которые затем реализуются в других статьях УИК РК.
3.2. Оценка поведения осуждённых как основной критерий степени исправления
Из статьи 4 и главы 20 УИК РК следует, как уже отмечалось выше, что в нём реализуется все та же концепция «воспитания и исправления», основанная на формальных показателях оценки поведения, отрицательных и положительных степенях поведения.
Причём эти степени зависят в том числе от наличия (отсутствия) поощрений (ст.ст.95-96, 113, 124, 126, глава 21, ст.ст.135, 137, 139, 142-144, 150, 152-153 УИК РК) и взысканий (ст.ст.95, 109, 111, 121, глава 21, ст.ст.130, 132, 35, 137, 139, 141-142, 150, 154 УИК РК), а также участия в деятельности добровольных (ранее - самодеятельных) организаций (ст.ст.95, 104, 126, 128, 152 УИК РК).
Оценка степеней поведения по наличию поощрений и взысканий весьма субъективна, поскольку отсутствуют надежные критерии и существует возможность избирательного подхода.
Согласно ст.128 УИК РК «1. За хорошее поведение, добросовестное отношение к труду, учёбе, активное участие в работе добровольных образований и воспитательных мероприятиях, принятие мер по возмещению ущерба, причинённого преступлением, к осуждённым применяются следующие меры поощрения:
1) объявление благодарности;
2) награждение подарком;
3) премирование;
4) предоставление дополнительного краткосрочного свидания;
5) разрешение дополнительного расходования денег в сумме до одного месячного расчётного показателя на покупку продуктов питания и предметов первой необходимости в праздничные дни;
6) досрочное снятие ранее наложенного взыскания.
2. К осуждённым, отбывающим наказание в учреждении минимальной безопасности, кроме мер поощрения, указанных в части первой настоящей статьи, разрешается проведение за пределами учреждения выходных и праздничных дней с девяти до восемнадцати часов».
Очевидно, что оценка добросовестности отношения к труду, хорошего поведения и т.д. будет основываться на субъективном восприятии сотрудников режимного, оперативного и воспитательного отделов учреждений уголовно-исполнительной системы.
При этом нет никаких гарантий от злоупотреблений, сведения счетов, коррупции и т.д., что, как следует из многочисленных сообщений правозащитников и бывших заключенных, широко распространено в настоящее время в большинстве учреждений уголовно-исполнительной системы Казахстана.
В результате, помимо того, что можно получить поощрение за определенную плату или услуги сотрудникам учреждений уголовно-исполнительной системы, одновременно существуют и неформальные установки на непредоставление поощрений в период действия взыскания (чтобы не снимать взыскание), через непродолжительные промежутки времени (например, менее трех-шести месяцев) или незадолго до наступления срока обращения с ходатайством об условно-досрочным освобождении.
Это делает саму систему поощрений малоэффективной и крайне субъективной.
Аналогично согласно ст.131 УИК РК «1. За нарушение установленного порядка отбывания наказания к осуждённым применяются следующие меры взыскания:
1) замечание;
2) выговор;
3) дисциплинарный штраф в размере до двух месячных расчётных показателей;
4) водворение в дисциплинарный изолятор на срок до пятнадцати суток;
5) перевод в одиночные камеры на срок до шести месяцев.
2. К осуждённым, отбывающим наказание в учреждении минимальной безопасности, применяются взыскания в виде отмены права проживания вне общежития и запрещения выхода за пределы территории учреждения в свободное от работы время на срок до тридцати суток».
Как и в случае с объявлением поощрений, при существующей системе наложения взысканий нет никаких гарантий от злоупотреблений, сведения счетов, коррупции и т.д.
Из практики известно, что наложение взысканий, помимо способа борьбы с нарушителями режима и поддержания дисциплины, является широко распространенным способом давления на осуждённых к лишению свободы, которые пытаются жаловаться на администрацию учреждений уголовно-исполнительной системы, или заключенных, которые по тем или иным причинам «попали в немилость» тех или иных сотрудников или вообще пытаются отстоять свое человеческое достоинство.
При отсутствии надежных критериев оценки взыскания могут налагаться как за действительные нарушения режима, так и за незначительные проступки, вроде случайного опоздания на проверку.
Поскольку согласно ст.131 взыскания могут налагаться (а могут и не налагаться) за нарушения порядка отбывания наказания, то из этого следует, что взыскания могут налагаться за нарушения любых положений подзаконных нормативных актов, вроде Правил внутреннего распорядка.
Это приводит к тому, что на практике одни заключенные могут подвергаться взысканиям в виде письменно оформленных замечаний и выговоров за недостаточно быстрый подъем с постели, за сидение на кровати в неустановленное время, за недостаточно аккуратно заправленную постель, за неаккуратно сложенные вещи в шкафчике или тумбочке и т.д., а другие заключенные (особенно принадлежащие к «активу») могут не являться на проверку или употреблять спиртные напитки.
При этом любое оформленное взыскание влечет за собой присвоение статуса нарушителя порядка отбывания наказания, и при отсутствии поощрения этот статус сохраняется в течение 6 месяцев, влияя на условия содержания, включая возможность условно-досрочного освобождения.
Наконец, два таких малозначительных нарушения в течение 6 месяцев, согласно п.3 ст.130 УИК РК, делают осуждённого систематическим нарушителем порядка отбывания наказания.
Это делает всю систему поощрений и взысканий инструментом манипулирования со стороны администрации учреждений уголовно-исполнительной системы, практически лишая ее объективно оцениваемого стимулирующего компонента.
Как совершенно справедливо отмечается в Практическом пособии для членов общественно-наблюдательных комиссий, «на основе оценки поведения осуждённого в местах лишения свободы невозможно прийти к однозначному выводу о его исправлении, так как оценка эта дается в системе координат исправительного учреждения, а не с точки зрения готовности человека к вхождению в социум после освобождения. Иными словами, администрация учреждения воспринимает осуждённых не как граждан, а только лишь как «хороших» или «плохих» осуждённых».
В связи с этим представляется целесообразным поддержать содержащиеся в этом документе рекомендации и полагать необходимым реформировать систему оценки «правопослушного поведения», заменив исправительный подход оценкой социальных показателей, по которым можно прогнозировать возможное поведение и образ жизни осуждённого после освобождения. Критерии оценки правопослушного поведения должны указывать на позитивные или негативные изменения в способности осуждённого к социализации, приспособлению, восстановлению жизненных навыков и ориентации на нормальную жизнь в обществе после освобождения.
Необходимо отметить, что отсутствие в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве четкой, основанной на объективных критериях системы оценки степени исправления имеет свои положительные и отрицательные стороны. Правоприменителю предоставлена большая свобода и возможности субъективного учета личности осуждённого, мотивов его поведения.
Вместе с тем процесс реинтеграции имеет четкие и измеряемые показатели. Во-первых, способность к социальной адаптации после освобождения. Во-вторых, приспособление к новому социальному окружению, восприятие его моральных и правовых требований. В-третьих, наличие гарантий оказания помощи в обеспечении нормальных условий жизни после освобождения.
Оценка поведения осуждённого с помощью фиксирования положительных изменений должна быть комплексной, охватывать различные стороны жизнедеятельности и учитывать нравственные устои осуждённого. Главное здесь — установление зависимости степени исправления от степени готовности осуждённого к жизни на свободе и его способности решать самые разные вопросы.
Например, в программе (карточке, тетради, журнале) индивидуальной воспитательной работы должна отражаться вся работа, проводимая с осуждённым администрацией учреждения, включая и рекомендации психолога. К сожалению, обычно этот документ весьма формален и содержит данные только о проведенных беседах.
Следует иметь в виду, что социальная работа в учреждении уголовно-исполнительной системы представляет собой комплексную деятельность по оказанию социальной помощи и поддержки, осуществлению социальной защиты осуждённых, создающей предпосылки для исправления в период отбывания наказания и ресоциализации после освобождения. Основные задачи, которые призвана решать администрация колонии при проведении социальной работы следующие:
а) выявление социальных проблем осуждённого, осуществление его социальной защиты во всех сферах жизнедеятельности в период отбывания наказания, оказание социальной помощи, координирование деятельности других служб учреждения уголовно-исполнительной системы в данной сфере;
б) подготовка осуждённого к освобождению, восстановление и укрепление его социально полезных связей, содействие в бытовом и трудовом обустройстве после освобождения.
Сюда также относится:
• осуществление социальной диагностики, выявление лиц, нуждающихся в приоритетной социальной помощи, поддержке и защите, разработка индивидуальных программ по работе с осуждёнными;
• комплексное изучение личности осуждённого, нуждающегося в социальной помощи, совместно с сотрудниками психологической службы и других служб учреждения уголовно-исполнительной системы;
• обеспечение нуждающимся лицам квалифицированной социальной помощи, стимулирование осуждённых к самостоятельному решению своих социальных проблем и проблем других людей;
• укрепление положительных связей осуждённых с внешней социальной средой: с семьей, с родственниками, близкими, общественными и религиозными объединениями;
• формирование микроклимата, благоприятствующего исправлению и ресоциализации осуждённых;
• привлечение осужденных к деятельности по решению социальных вопросов;
• обеспечение защиты прав и законных интересов осуждённых в социальной сфере, социальное сопровождение осуждённых на всех этапах исполнения наказания, проведение работы по улучшению социально-бытовых и морально-психологических условий отбывания наказания;
• постоянное осуществление деятельности по подготовке осуждённых к освобождению;
• оказание содействия в вопросах бытового и трудового обустройства осуждённых, освобождающихся из учреждения уголовно-исполнительной системы.
Именно результаты этой работы должны оцениваться при решении вопроса о переводе осуждённого из одних условий отбывания наказания в другие, из учреждений одного вида в учреждения другого вида, об условно-досрочном освобождении или замене неотбытой части наказания на более мягкий вид наказания.
Использование формальных показателей поощрений и взысканий без оценки их обоснованности, дифференциации и индивидуализации не способствуют стимулированию правопослушного поведения, социальной адаптации и реабилитации осуждённых.
3.3. Добровольные организации
Если система наложения взысканий и предоставления поощрений вызывает много вопросов, как с точки зрения наличия достаточных критериев и обоснованности, так и с точки зрения коррупциогенности, о чем было сказано выше, то использование участия в деятельности добровольных (раньше - самодеятельных) организаций, как критерия оценки поведения представляется вообще неверным (ст.ст.95, 126 УИК РК).
Сохранившийся с советских времен метод борьбы с влиянием криминальной среды в учреждениях уголовно-исполнительной системы путем создания добровольных (самодеятельных) организаций, вроде советов правопорядка (СПП), секций досуга и спорта (СДС) и т.д. и обязательное членство в них осужденных, как показатель правопослушного поведения, в настоящее время не имеет такой актуальности и обоснованности.
Во-первых, согласно законодательству об общественных объединениях создание и деятельность общественных объединений в учреждениях уголовно-исполнительной системы, где отбывают наказания лица, осужденные к лишению свободы, не допускается, а такого юридически определенного понятия как «добровольная (самодеятельная) организация» в действующем гражданском законодательстве РК нет.
Во-вторых, согласно законодательству об общественных объединениях, членство в них исключительно добровольное. Это следует из названия «добровольная организация». Любое обуславливание членства в добровольной (самодеятельной) организации как одного из оснований для изменения оценки степени поведения делает принцип добровольности, по существу, добровольно-принудительным.
В-третьих, на практике, во многих случаях, оценивается не активное участие осуждённого в общественной жизни учреждения уголовно-исполнительной системы, а формальное членство в добровольной (самодеятельной) организации. То есть, осуждённый может формально не быть членом добровольной (самодеятельной) организации, но активно участвовать в спортивных соревнованиях, заниматься физкультурой, участвовать в концертах, других культурно-массовых мероприятиях, однако, это не будет ему засчитываться как положительно характеризующий фактор, в отличие от осуждённого, который ни в чем не участвует, но написал заявление о вступлении в добровольную (самодеятельную) организацию.
В УИК РК это и закреплено в виде членства в добровольной (самодеятельной) организации. Причем, несмотря на то, что в п.1 ст.126 УИК РК членство в такой организации является добровольным, согласно п.3 ст.95 УИК РК участие в деятельности добровольных организаций учитывается при определении степени поведения, то есть для перехода на другую степень поведения участие в добровольной организации является одним из условий.
Имеющие аналогичное казахстанскому уголовно-исполнительное законодательство Республика Беларусь и Российская Федерация исключили из него упоминания о таких организациях, не говоря уже о том, что такая форма влияния на осуждённых в местах лишения свободы, как членство в добровольных или самодеятельных организациях, не применяется и в известной международной практике.
Вышесказанное не исключает возможности создания различных общественных структур в местах лишения свободы для повышения уровня социализации осуждённых, однако участие в их деятельности, а тем более членство в них не может являться критерием оценки степени поведения и должно быть из таких критериев исключено.
3.4. Учреждения безопасности
Представляется весьма неудачным использование термина «учреждения» разной степени «безопасности» (ст.ст.16, 88-92, 96-97, 103, 106, 108, 110, 113, 128, 130-131, глава 22, глава 24, ст.ст.158-159 УИК РК).
Непонятно, о безопасности кого идет речь? Если о безопасности общества, то непонятно, почему минимальная безопасность для общества наступает при содержании осуждённых в колониях-поселениях. Означает ли это, что от них исходит самая большая опасность? Если речь идет о самих заключенных, то вообще нельзя говорить о степенях их безопасности, потому что всем им должна быть гарантирована максимально возможная безопасность. Если говорить о безопасности сотрудников учреждений уголовно-исполнительной системы, то точно также им должна быть обеспечена максимально возможная безопасность. Да и общество не может находиться в границах от максимальной до минимальной безопасности. Ему тоже нужно обеспечивать максимально возможную безопасность. Это задача государства.
Вообще, как сказано выше, термин «учреждение безопасности» неудачен и требует пересмотра. Этот термин, видимо, появился в результате формального перевода английского термина «security» (например, «high security prison»). Но дело в том, что «security» в зависимости от контекста может быть переведен не только как «безопасность», но и как «контроль (охрана, изоляция)». «High security prison» означает учреждение (тюрьма) с наивысшей степенью контроля (охраны, изоляции), а не - максимальной безопасности.
Речь идёт о степенях контроля и изоляции осуждённых к лишению свободы (охраны и режима). Тогда логичнее называть учреждения максимальной охраны и учреждения минимальной охраны или учреждения минимального контроля и учреждения максимального контроля. Возможно использование термина «изоляция». Например, «учреждение с максимальной степенью изоляции», «учреждение с минимальной степенью изоляции» или «учреждение со средней степенью изоляции».
Тем не менее и эта терминология неудачна.
Наконец, и это самый важный аргумент: термин «учреждения» разных степеней «безопасности» не используется в действующем Уголовном кодексе РК. В статье 46 Уголовного кодекса РК, где определён такой вид наказания как лишение свободы, определены и учреждения, где отбывается этот вид наказания.
К ним относятся: колонии-поселения, исправительные колонии общего, строгого и особого режимов, а также тюрьма.
Никаких учреждений «безопасности» в Уголовном кодексе нет. А вопросы вида наказания и его назначения, включая учреждения для его отбывания, это институты уголовного, а не уголовно-исполнительного права. Уголовно-исполнительный кодекс определяет порядок исполнения наказания, а не его вид или учреждение для его отбывания.
В связи с этим, полагаю необходимым привести соответствующие положения Уголовно-исполнительного кодекса РК с нормами Уголовного кодекса РК в части названий учреждений для отбывания наказания в виде лишения свободы, причём заменив слова «исправительные колонии» на «учреждения общего, строгого, особого режимов», «учреждения-поселения» и тюрьма.
3.5. Основные понятия, используемые в УИК РК
По поводу выделения в уголовных, уголовно-процессуальных и уголовно-исполнительных кодексах отдельных статей, в которых излагается понятийный аппарат существует различная зарубежная практика.
По общему правилу предполагается, что в самих статьях Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов содержатся определения и формулировки, отвечающие принципу юридической определенности и предсказуемости, и не требующие специального разъяснения или интерпретации.
Иногда отдельно выпускают глоссарии юридических терминов, используемых в уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном праве, которые исходят из формулировок, использованных в конкретных статьях того или иного кодифицированного акта.
К таким кодексам существуют комментарии, в которых, исходя из теоретических разработок и практического правоприменения, дается научное толкование отдельных правовых институтов и юридических конструкций.
Также существуют нормативные постановления Верховного суда РК, которые создают определенную правовую основу для практического правоприменения тех или иных статей уголовного, уголовно-процессуального или уголовно-исполнительного кодексов.
Тем не менее в ряде случаев практикуется составление отдельного понятийного аппарата для Уголовного, Уголовно-процессуального и Уголовно-исполнительного кодексов. При этом трудности в таком изложении понятийного аппарата очевидны из самого содержания таких статей.
Понятийный аппарат, приведённый в ст.3 УИК РК, состоит из 10 терминов, причём непонятны основания включения определений отдельных правовых терминов, в то время как другие термины, например, из Особенной части УИК РК, в понятийный аппарат не включены.
Необходимо ещё раз проанализировать ст.3 УИК РК с точки зрения установления понятных критериев выбора понятий уголовно-исполнительного права для их специального разъяснения в Уголовно-исполнительном кодексе РК.
3.6. Основные средства исправления осуждённых: режим отбывания наказания и общественно-полезный труд (ст.7 УИК РК)
Среди основных средств исправления осуждённых в УИК РК указаны: режим отбывания наказания и общественно-полезный труд.
С нашей точки зрения режим отбывания наказания не может быть средством исправления. Режим отбывания наказания это обеспечение охраны, изоляции, поддержание определённых правил поведения, связанных с видом наказания. Причём этот правовой институт более характерен для таких видов наказания как лишение свободы, арест и ограничение свободы, и в значительно меньшей степени - для общественных работ. А для таких видов наказания, как исправительные работы и штраф, он малоприменим.
Использование режима отбывания наказания как средства исправления осуждённых в УИК РК ещё раз подтверждает вывод, что в нём реализуется концепция «воспитания и исправления», а не современная концепция «сохранения».
Осуждённый, находящийся в учреждениях уголовно-исполнительной системы, осуждён к лишению свободы. Режим отбывания наказания это составляющая лишения свободы, определяющая набор ограничений, требований изоляции и охраны и т.д. Это не может быть средством исправления.
Просто «труд», «общественно-полезный труд», и даже «принудительный труд» упомянуты в целом ряде статей УИК РК (ст.ст. 7, 10-11, 67, 69, 95-96, 104, 115, главы 19-24, ст.162).
Начнём с использования термина «принудительный труд»
Принудительный труд, то есть труд, который связан с принуждением, насилием, угрозами, устрашением и лишением свободы, чтобы заставить какое-либо лицо против его воли работать на благо другого или других, запрещён.
Этот прямой запрет содержится в Международном пакте о гражданских и политических правах (ст.8) и ещё в двух международных договорах.
Во-первых, в Конвенции Международной организации труда (МОТ) 1930 года о принудительном или обязательном труде, согласно статье 1 которой каждый член МОТ, который ратифицирует эту конвенцию, обязуется упразднить применение принудительного или обязательного труда во всех его формах в возможно кратчайший срок.
И, во-вторых, в Конвенции МОТ 1957 года об упразднении принудительного труда.
Республика Казахстан ратифицировала и Пакт, и обе эти Конвенции.
В вышеупомянутой Конвенции 1930 года определено, что «термин «принудительный или обязательный труд» означает всякую работу или службу, требуемую от какого-либо лица под угрозой какого-либо наказания, для выполнения которой это лицо не предложило своих услуг добровольно».
И далее разъясняется, что «принудительный или обязательный труд» не включает в себя:
«- любую работу или службу, требуемую в силу законов об обязательной воинской службе и применяемую для работ чисто военного характера;
- любую работу или службу, являющуюся частью обычных гражданских обязанностей;
- любую работу или службу, требуемую от какого-либо лица вследствие приговора, вынесенного решением судебного органа, при условии, что эта работа или служба будет производиться под надзором и контролем государственных властей и что указанное лицо не будет уступлено или передано в распоряжение частных лиц, компаний или обществ;
- любую работу или службу, требуемую в условиях чрезвычайных обстоятельств».
Да, принятая в 1930 году Конвенция весьма противоречива, и там в отдельных статьях вышеперечисленное иногда именуется принудительным или обязательным трудом. Но с того времени прошло более 80 лет и сложилась чёткая интерпретация её положений.
А именно: принудительный или обязательный труд запрещён во всех формах. А то, что разрешено: труд по приговору суда (общественные работы, исправительные работы); труд во время военного или чрезвычайного положения - не является принудительным в смысле его запрета.
Именно поэтому, например, в конституциях России, Украины, Молдовы, Румынии, Греции, Индии, Турции, Чехии и ещё многих государств принудительный труд просто запрещён. И то, о чём говорится выше, просто не считается в них принудительным трудом. А похожие на нашу «интерпретации» этого термина есть только у трёх-четырёх республик бывшего СССР, принимавших свои конституции до ратификации соответствующих конвенций. Да ещё в Конституции Японии 1947 года, где ещё прописана и обязанность трудиться.
В ст.43 Уголовного кодекса РК есть вид наказания - «общественные работы», которые состоят в выполнении осуждённым не требующих определённой квалификации бесплатных общественно полезных работ, организуемых местными исполнительными органами в общественных местах. Эти работы устанавливаются на срок от шестидесяти до трёхсот часов в год. Это положение уголовного законодательства соответствует вышеприведённым положениям международного права.
Однако в ст.44 Уголовного кодекса РК говорится, что осуждённые к ограничению свободы, не имеющие постоянного места работы и не занятые на учёбе, подлежат привлечению к принудительному труду в местах, определяемых местными исполнительными органами, но не более двухсот сорока часов в год.
Более того, в ст.24 Конституции РК определено:
«1. Каждый имеет право на свободу труда, свободный выбор рода деятельности и профессии. Принудительный труд допускается только по приговору суда либо в условиях чрезвычайного или военного положения».
